Всемирный следопыт, 1929 № 08 - Страница 12

На маяке жили люди. Невозмутимо спокойно протекала их жизнь за крепкими высокими стенами двора. Маячный двор был так хорошо защищен от непогоды, что обитатели маяка иной раз и не знали о разбушевавшейся вокруг них стихии. Не знали люди на маяке и о той новой, еще небывалой буре, которая охватила теперь всю страну. На маяке только урывками слыхали о борьбе красных и белых. Буря революционной борьбы проносилась мимо маяка. Здесь не знали лишений, потому что на маяке было много всяких запасов, а белая власть за все время своего существования так и не вспомнила о них.

* * *

Было безоблачное весеннее утро. С моря тянул ровный теплый ветерок, чуть взъерошивший кружевные волны, которые тихо плескались под обрывом. Высоко над морем, на маленьком дворе маяка все было как и всегда. На нижней ступеньке каменной лестницы, ведущей на башню, дремала, растянувшись в блаженной позе, рыжая кошка Мурыська. Под стеной бродили цесарки и белые куры, хлопотливо разрывая лапками песок, а смотрительский поросенок Васька, тихонько похрюкивая, с глубокомысленным видом чесался боком об угол сарая.

Смотритель, маленький толстенький человек лет сорока пяти, только что облекся в поношенный китель и в ожидании утреннего чая вышел на крыльцо. Лениво потянувшись и сощурив от солнца заплывшие глазки, он принялся с тупым равнодушием рассматривать свое хозяйство.

Некоторое время глаза смотрителя не выражали ничего кроме скуки; но вдруг по его лицу пробежала тень неудовольствия. Сколько раз приказывал он сторожу Магометке, чтобы калитка, ведущая к обрыву, запиралась на ночь! Все знали, что около обрыва жила лисица, которая недавно утащила со двора двух цесарок, а между тем сегодня калитка опять была настежь открыта.

— Магометка! — раздраженно крикнул смотритель, но тотчас же вспомнил, что сторож-киргиз еще с вечера выехал в город с почтой.

Толстяк нахмурился и пошел закрывать дверцу. Он взялся уже за ржавое кольцо, но тут же выпустил его. В растворенную калитку смотритель увидел нечто, что заинтересовало его: к берегу подходила крошечная бударка с большим парусом. В бударке сидел только один человек. Он правил прямо на маяк.

II. Секретный приказ.

Появление всякого постороннего человека всегда было событием на одиноком маяке, куда и рыбаки-то никогда не заглядывали. Впрочем смотритель сразу заметил по платью человека, сидевшего в бударке, что он не был рыбаком, хотя и управлял суденышком с тем искусством и спокойной уверенностью, которые присущи лишь профессионалам. Но что всего более удивило смотрителя, так это сама бударка. Таких лодок не было в здешнем краю. Смотритель вспомнил, что подобные бударки он встречал лишь на противоположном берегу моря.

«А это вы видели?» — спросил незнакомец…

Суденышко сделало лихой поворот, и через минуту неизвестный человек вытянул его на камни ловким движением сильных рук. Пока недоумевающий смотритель строил всяческие предположения относительно цели этого неожиданного визита, высокий худощавый человек со смуглым обветренным лицом быстро взбирался на обрыв по извилистой каменной тропе. На нем была серая куртка и потертая флотская фуражка.

— Можно видеть смотрителя Иванчука? — спросил он, подходя к толстяку.

— Я Иванчук… Прошу, — и смотритель посторонился, чтобы пропустить незнакомца в калитку.

Войдя во двор, человек внимательно огляделся по сторонам.

— Что вам угодно от меня? — спросил Иванчук, с любопытством разглядывая посетителя.

Тот как бы медлил с ответом и уставился на смотрителя таким пристальным, недоверчивым и холодным взглядом, что Иванчуку сделалось как-то не по себе.

— Прочтите вот это… — сказал наконец посетитель, вынимая из бокового кармана сложенную бумагу и протягивая ее смотрителю.

Никогда еще не видал Иванчук такого необыкновенного официального бланка. Первое, что бросилось ему в глаза, было слово: «С е к р е т н о». Оно было два раза подчеркнуто и напечатано жирным шрифтом в правом верхнем углу бумаги. Посредине было отпечатано на машинке:

...

Приказываю под вашу личную ответственность с сего числа поддерживать ночное освещение маяка.

Далее следовала неразборчивая подпись.

— Поняли? — спросил незнакомец. — Распишитесь внизу: прочел такой-то, и поставьте сегодняшнее число.

С этими словами он сунул в руку смотрителя отточенный химический карандаш, которым Иванчук тотчас же расписался внизу бумаги.

— Странная вещь! — сказал он, отдавая незнакомцу бумагу и карандаш. — У нас на маяке и без того каждую ночь аккуратно поддерживается огонь. Еще недели две назад я получил насчет этого точно такое же распоряжение. Не понимаю, отчего мне теперь приказывают то же самое!

— А от кого вы тогда получили приказание освещать маяк? — спросил незнакомец, чуть заметно улыбаясь.

— Известно от кого — от штаба.

— Какого штаба?

— Как, какого штаба? Штаб один, в городе. Приказ был за подписью полковника.

— А это вы видели? — вдруг спросил незнакомец, тыча пальцем в штамп на левом верхнем углу бумаги.

Смотритель взглянул на бланк и замер от удивления. Только теперь разглядел он, что в левом углу было изображение серпа и молота, под которыми стояло: «РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКАЯ КРАСНАЯ АРМИЯ»…

— Поняли теперь, товарищ? — спросил незнакомец.

Никогда еще Иванчука так не называли.